Спустя месяц после трагедии белогорское издание amur28.info встретилось с опекуном Марины, Еленой Мальковской, и поговорило о произошедшем. АСН24 публикует текст материала.
— Мне нужно время, чтобы прийти в себя, — призналась она сразу. В квартире, где живет многодетная семья, было тихо. Двое «щеглят», как ласково называла Елена мальчугана и девчушку, смотрели с настороженностью. Держались поближе к приемной маме — так, на всякий случай. И лишь позже, когда мы рассматривали большие красочные плакаты с фотографиями, немного успокоились, а из детских глаз ушло тревожное ожидание.
— Я раньше считала себя таким успешным приемным родителем, а теперь… — начала Елена грустно.
Она показывает папки с портфолио своих приемных детей, пухлых от грамот, благодарностей. «Щеглята» незаметно присаживаются рядом.
— Дети переживают, к каждому визиту относятся настороженно, — говорит, поглядывая на них, женщина, — внимательно прислушиваются к каждому слову. Боятся, что их из семьи заберут. Я им объясняю, не переживайте, все будет хорошо. А у них паника — раз Марину забрали, а вдруг и их тоже? Волнуются каждый раз…
Елена рассказывает об их большой и дружной семье, о сложностях и трудностях, через которые пришлось пройти, достижениях и счастливых моментах — веселых днях рождения и праздниках, кто и чем занимается, чего достигли, к чему еще только стремятся.
Трое детей уже стали взрослыми и самостоятельными, когда Елена взяла Марину к себе. Она стала восьмым членом семьи. На тот момент девочке было 15 лет. Опекун знала, что у той есть ребенок, и что он находится в специализированном детском доме.
— Но я тогда подумала: научим жизни, объясним, что нужно добиться чего-то, что ребенка можно будет забрать, — вспоминает Елена. — Я сразу переживала — девочка уже взрослая, и, чтобы не было никаких «сюрпризов», убедила, что нужно поставить спираль. Пошли к гинекологу, а там уже 13 недель беременности... Она пришла к нам в мае, а беременность наступила еще в марте. И ведь никому не сказала, скрыла. Мы поняли, что уже ничего не сделаешь, нужно вынашивать и рожать. Марина тогда плакала, говорила, что хочет оставить малыша себе, мол, первую дочку не видит, никаких чувств материнских не испытала. Потому и решили пойти навстречу, стали настраивать ее уже на рождение этого ребенка, на любовь к нему...
Пока Марина заканчивала 9 класс, получала аттестат, ее опекун и остальные члены этой дружной многодетной семьи нянчились с маленьким Ромой.
— Опеку мне на него не разрешили оформить, — рассказывает Елена, — объяснили, что не положено, что юной маме 16 лет, она имеет право на все выплаты. Тем более что у нее это второй ребенок.
Единовременное пособие, что Елена получила как опекун Марины, было потрачено на лечение и сохранение беременности Марины, на вещи и кроватку для малыша…
И вроде все налаживалось, вроде были планы, вспоминает Елена. И только сейчас понимает, что было что-то не так. Неуловимое, неосознанное.
Я ей говорила: хорошо, что ты нашла контакт с этой семьей,
раз собираешься жизнь свою там строить...
раз собираешься жизнь свою там строить...
— Отношения детей с Мариной складывались, как бы сказать… не очень, она не влилась в нашу семью, сложно ей было. И причина даже не в том, что она была уже взрослой девочкой… Наташа, вот, тоже взрослой была, когда пришла к нам. Однако сразу влилась, стала моей помощницей. Аленушка, умничка, с шести лет с нами… Доверяла ли Марина нам? Сейчас, когда начинаешь все сравнивать, вспоминать, наверное, она просто вела себя так, чтобы создать вид, что ли. Скажешь — сделает, не спорила. Но и не тянулась к остальным, как другие дети… Но я думала, что она все же стала нашей... Потом поняла, что для Марины семья ее парня стала ближе. Она все время говорила: тетя Марьяна, тетя Марьяна — о его маме хорошо отзывалась. Я ей еще говорила: очень хорошо, что ты нашла контакт с этой семьей, раз собираешься жизнь свою там строить...
— Вы понимаете, я не почувствовала никакой угрозы, когда она начала с этим парнем встречаться, — продолжает Елена. — Наоборот, думала, что раз он местный, она хоть никуда бегать не будет, он казался нормальным, ничего не предвещало беды. Они и расписаться собирались. Но у нас же по закону снижение брачного возраста может быть только по одной причине — если девушка беременная. Но я Марине об этом даже не говорила, чтобы не вздумала этим срочно заняться. Мы в женскую консультацию сразу после рождения Ромочки обратились, чтобы не было новых сюрпризов...
Что же касается избранника Марины, то, говорит женщина, он малыша усыновить хотел. Более того, когда она у него спрашивала, знает ли он, что есть еще один ребенок, уверенно отвечал: и его заберем. «Серьезно так говорил, — вспоминает Елена. — Я и с его мамой разговаривала, спрашивала: вас не смущает, что у девочки уже двое детей? Она: нет-нет, нам Марина понравилась, она на Вову положительно влияет…
— Не знаю, сложно все это, — прикрывает тут глаза Елена и тяжело вздыхает, — мне до сих пор трудно об этом говорить...
«Щеглята» заглядывают ей под руку. Она улыбается им, успокаивая, гладит по темным макушкам, нежно ероша волосы. «Переживают они, волнуются за меня. А я все успокоиться не могу…».
— Самое больное и самое страшное, что малыша не вернуть, — говорит она. — Что ничего не изменить… Обидно, что честное имя, собираемое по крупицам, частицам годами, в одночасье смешалось с грязью, растопталось…
— Но почему так считаете, — не соглашаюсь, — разве был негатив со стороны людей?
Я потом спрашивала:
Марина, ты понимаешь, что такое материнский инстинкт?
Марина, ты понимаешь, что такое материнский инстинкт?
— Я себя так чувствую, — горько признается она, сдерживая слезы. — Я до этого момента считала себя успешным приемным родителем, верила, что всегда правильно поступаю. Не смогла глубже в их души заглянуть... Как могла допустить это все… Кто ж мог предположить… Для всех это был удар. Я потом спрашивала: Марина, ты понимаешь, что такое материнский инстинкт? Да от матери ничего не должно было остаться, она должна лежать без сознания, разорванная в клочья — только тогда добрались бы до ее ребенка. А ты просто стояла и смотрела!
Плакала Марина позже, когда Ромочка умер. Как говорит Елена, она до последнего надеялась, что сын выживет. И когда забирали в детдом, тоже плакала... Но вот о чем были эти слезы, никто не знает.
День похорон, вспоминает Елена, прошел как в тумане.
— Я практически ничего не видела, мало что замечала. Но огромное спасибо главе Станиславу Мелюкову за то, что город взял на себя хлопоты по похоронам. Спасибо всем, кто помог, кто поддержал. Нас и сегодня не оставляют, поддержку оказывают в школе, в социальном центре «Радуга»… Очень сильно меня поддержали другие приемные родители… Но не дай бог никому такого испытания. Врагу не пожелаешь. Ради детей стараюсь держаться. Планы? Когда Ромочка был живой, планировали весной его в детский сад устроить, Марина собиралась поступать в училище... А сейчас… сейчас надо это все пережить… А вот забыть не получится…
