Автокатастрофа пpoизoшлa ночью 22 oктябpя 2016 года. Oтeчecтвeнный aвтoмoбиль «Hивa» нa бoльшoй cкopocти въexaл в гpyзoвик IVECO, пpинaдлeжaщий «Cпeцcтpoю» и paбoтaющий нa кocмoдpoмe. Погибли трое пассажиров «Нивы». Водитель оказался единственным выжившим — его в коме доставили в больницу с ушибом головного мозга тяжелой степени и переломами.
Когда Седов пришел в себя, его попытались допросить, но из-за амнезии он не смог ответить ни на один вопрос. Еще через три недели Дмитрий почувствовал себя лучше, и мать собиралась забрать его в Москву, но при выписке его задержали как пытающегося скрыться от правосудия. Прямо из больницы Дмитрия увезли в ИВС и предъявили обвинение по ч. 6 ст. 264 — нарушение ПДД в пьяном виде, повлекшее смерть двух или более лиц. Сейчас Седов продолжает отбывать наказание за преступление, о котором не помнит практически ничего.
Сайт «Медиазона» выложил подробности произошедшего в день ДТП и после, а также версию защиты. АСН24 публикует сокращенную версию текста.
Авария
В день аварии Седов, руководитель проекта по установке очистных сооружений в Циолковском Дмитрий Батов и начальник одного из подразделений ФГУП «Спецстройтехнологии» Андрей Щипун отмечали завершение промежуточного этапа строительства в углегорском кафе. После закрытия ко входу подогнали «Ниву», нетрезвая компания загрузилась в автомобиль и поехала в село Глухари.
По версии следствия, сев за руль, водитель Седов направился на трассу Углегорск — Промышленная-1, по которой собирался выехать из ЗАТО. Однако по какой-то причине он выехал на строящийся и еще не введенный в эксплуатацию участок трассы, по документам проходивший как «Выезд на автомобильную дорогу Углегорск — Промышленная-1». Перед въездом на этот участок, говорится в обвинительном заключении, стояли бетонные блоки и запрещающие знаки.
«Седов, находясь в состоянии алкогольного опьянения, в нарушение требований ПДД проигнорировал требование [установленных знаков], осознавая опасность своих действий, выехал на строящуюся автодорогу, в результате чего допустил наезд на стоящий Iveco, принадлежащий ФГУП «Дальспецстрой» при Спецстрое России», осуществлявшему строительство данной дороги», — говорится в документе.
В марте следующего года была завершена автотехническая экспертиза по делу. Эксперт, проводивший ее, постановил, что «с технической точки зрения» водитель «Нивы» нарушил ПДД, миновав запрещающие знаки, а водитель Iveco, бросивший машину на ночной дороге без аварийного сигнала, напротив, этого не сделал, поскольку формально она не была сдана в эксплуатацию, а значит обычные правила на нее не действовали.
Месяцем позже к делу приобщили заключение комиссии экспертов, подтвердивших, что Седов находился в состоянии алкогольного опьянения. Спирт в его крови был обнаружен в концентрации 0,92 грамма на литр — минимально допустимой для обнаружения.
Сам Дмитрий на протяжении следствия повторял, что, хоть он и не помнит обстоятельств аварии, но неоднократно ездил по этой дороге, знаков на ней никогда не видел, а пьяным за руль еще ни разу в жизни не садился. Однако следователь его показания расценил как способ защиты, постановив, что ретроградная амнезия мешает Седову воспроизвести в памяти события, предшествовавшие ДТП. В результате в мае 2017 года дело передали в суд.
Мать Седова настаивает — дорога не была сдана в эксплуатацию лишь де-юре, на самом же деле местные жители пользовались ей ежедневно. В суде слова Натальи подтвердил и сотрудник МЧС Соколов, вытаскивавший тела из машины — закончив работу, он выехал с дороги не через КПП, а в обратную сторону — между блоков; препятствий на его пути не было. Другой свидетель защиты рассказывал, что проезжал по этой дороге за два часа до аварии и через девять часов после нее; по его словам, знаков там не было, а бетонные блоки были сдвинуты в сторону и проезду не мешали.
В суде, предполагает мама осужденного Наталья Судова, полицейский потому и не смог вспомнить, какие именно знаки стояли на дороге, что не видел их сам, а знал об их существовании со слов сотрудников «Дальспецстроя».
«Ну а сотрудники «Спецстроя» — безусловно, самые заинтересованные люди в этой истории. Авария произошла на их участке, если знаков не было, то это их вина. «Спецстрой» в этих краях вообще самая могущественная структура. Но как-то так получилось, что в деле она вообще не фигурирует — то есть не обозначено нигде, что дорога их, что машина их. А ведь не будь этой машины, не было бы и аварии», — говорит она.
Седова за рулем никто не видел
Еще в начале процесса выяснилось, что свидетели не видели, ни как Седов садился за руль, ни как он выпивал с компанией.
«Раньше было непонятно, как незнакомые люди могли его опознать — ночь, там фонарей вообще нет нигде, вся машина всмятку, все залиты кровью с ног до головы, но все уверены, что это мой сын. Как? На суде эти свидетели с места аварии, указавшие на Дмитрия как на водителя, на вопрос, почему вы сказали, что это он был за рулем, объяснили, что это следователь им так сказал. То есть показывают фотографию моего сына с паспорта — не всех четверых, а только его — и спрашивают: «Ну ведь он был? — Ну вроде он». Как данность. То есть на суде уже возник вопрос: а был ли мальчик?» — вспоминает Наталья.
Помимо показаний свидетелей, главным доказательством того, что за рулем «Нивы» сидел именно Седов, стало исследование крови. Соскобы взяли с рулевого колеса автомобиля и с брюк обвиняемого, изъятых у медсестры больницы. При этом на фототаблице, приложенной к протоколу изъятия вещдока, говорит Наталья, изображены брюки, похожих на которые у ее сына никогда не было, а из документов морга следует, что один из трупов — Андрея Щипуна — поступил туда в футболке, кофте, куртке и обуви, но без штанов. Почему кровь для исследования взяли со штанов, якобы принадлежавших Седову, а не непосредственно у обвиняемого, эксперты не объяснили.
Затем защита заказала в Московском автомобильно-дорожном государственном техническом университете автомеханическую экспертизу, которая также подтвердила ее догадки. Проанализировав уголовное дело, схему места ДТП и фотографии, эксперт пришел к выводу, что в момент столкновения «Нива» контактировала с самосвалом передней — больше правой — частью кузова. После удара Iveco сместился, а ВАЗ развернулся задней частью влево примерно на 20 градусов. Исходя из этого, наиболее безопасным местом в «Ниве» было заднее левое пассажирское сиденье, на котором, вероятнее всего, и находился единственный выживший в этой аварии — Седов.
К этому времени готово было и заключение специалистов Центра медико-криминалистических исследований. Отвечая на вопрос адвоката, эксперты пояснили, что повреждения, выявленные у Седова, не характерны для водителя. Человек, находящийся за рулем, при столкновении получает двусторонние симметричные переломы ребер от рулевого колеса, перелом грудины, шейного отдела позвоночника, разрывы печени, сердца, легких и других органов. Большая часть этих травм присутствует у Щипуна, который, если верить материалам дела, находился в машине на самом безопасном месте — за водительским креслом.
Приговор
Суд приобщил эти экспертизы к делу, но не учел их в приговоре. Отказал судья Свободненского городского суда и в генно-молекулярном исследовании крови, о котором просила защита. 19 сентября 2017 года Седов был признан виновным, ему назначили наказание в виде пяти лет колонии общего режима.
Уже после приговора, говорит мать осужденного, Дмитрий вспомнил, что во время поездки машина останавливалась, а находившиеся в ней люди поменялись местами.
«Теперь я со спокойной совестью понимаю, что за рулем попросту был не он. Он поменялся местами с Щипуном, потому что тот — довольно высокопоставленный сотрудник «Спецстроя», который жил в Углегорске постоянно, а не приезжал туда с командировками, в отличие от остальных пассажиров. Город закрытый, дальше после этой дороги есть несколько постов, где идет проверка документов, а его все сотрудники знали в лицо — он давно здесь работал. Сын-то вообще дороги не знает. Изначально он сел за руль, потому что был трезвый, а потом поменялся», — уверена она.
Защита надеялась, что в апелляционной инстанции суд исключит из квалификации отягчающее обстоятельство, — нахождение обвиняемого в состоянии алкогольного опьянения, — однако не произошло и этого. Прислушавшись к доводам прокурора об отсутствии претензий к Седову со стороны потерпевших, — все они в ходе процесса попросили прекратить дело, — суд лишь снизил ему срок наказания на два месяца.
